Мой Шорт-Чьорт лист...

Великолепные рецензии уважаемого Алексея Викторовича Татаринова вызвали бурю эмоций и единственный вопрос: ПОЧЕМУ ИХ ТАК МАЛО здесь?

С такой глубИнной любовью рассказывать о современной русской литературе… у меня не получится…
Примитивизм, бытовуха, живодерство, шизофрения, сладкая агрессия и беспробудная тоска — все это русская литература 21 века.

Случайно попавший на глаза журнал «Русский репортер» №30-31 (аж прошлого года) был полностью посвящен обзору творчества современных писателей нашей великой страны.

Анна Старобинец, редактор отдела «Среда обитания» «РР»:

Будучи составителем номера, я не стремилась объединить писателей по принципу самых правильных идей или самых актуальных тем. И уж тем более не пыталась назначить «лучших». Лучших назначит время.(писатели, включенные в номер, безусловно относятся к «первому эшелону», но ими этот «эшелон» никак не исчерпывается).

Что мы пытались сделать, так это дать реальный срез современной русской литературы и даже в каком-то смысле литературы ближайшего будущего.

В кромешной тьме ночной(при свете солнца шЫдевры не «пошли») вчитываясь в строки очередной «нетленки» ( ведь каждый автор надеется на памятник нерукотворный, к которому тропа не зарастет) потенциальный читатель покрывался холодным потом и ужасом.

За что нас так? За какие грехи?

Эшелон «лучших» промчался по мозгам с зубодробильным скрежетом, отбив по дороге все чувства, печень и селезенку. Без длительных возлияний, некоторым авторам, явно, не работалось, не «можилось».
Поэтому, печень, прощай!

Растекающаяся по листам произведений пустота, повествовала о жизни, в которой нет этой самой жизни. Есть тупая бытовуха, агрессия и разглядывание под лупой вшей асоциальных элементов, есть пьянь, рвань, тюряга и сумасшедшие, сбежавшие из больнички, фантастические дали, зыбкие детективные истории. А жизни, радости бытия – нет!

Выдержки из нескольких текстов – мини-обзор литературы «лучших»…

Андрей Рубанов «Реальный бродяга»
«Мы держались вчетвером. Один сидел за убийство с особой жестокостью, второй — за вооруженное ограбление, третий — за контрабанду палладия. Четвертым был я, обвиняемый в хищении полутора миллионов долларов. Мы были разные, но придерживались одинаково дикарских взглядов. Мы считали, что хлеб надо делить, врагов — убивать, а женщин — оплодотворять.»

Ну что сказать, ну что сказать, устроены так люди…
Желают знать, желают знать, как живут зэки на зоне.
И на досуге за чашечкой кофе так интересно почитать, и свой уровень интеллектуальный повысить познаниями блатной фени.

Роман Сенчин «Закорючки»
Скучнейшая бытовуха. Что вижу, то пою про охранников, которые выступили подставными понятыми и тупо подписали чистые бланки протоколов.

Сергей Носов «Шестое июня»
«…Хотя иногда, надо сознаться, я давал волю своему воображению. Иногда, надо сознаться, я представлял, как, подбежав к сбавляющей скорость машине, стреляю, целясь в стекло, и моя пуля попадает именно в критическую точку, и вся стеклянная бронь… и вся стеклянная бронь… и вся стеклянная бронь…
Но это во-первых.
А во-вторых, я Тамару любил. А то, что окна выходят на Московский проспект, — это случайность.»
Также любителей графоманского бреда заинтересует книга цитируемого автора о взаимоотношениях писателя и его грыжи « Франсуаза или Путь к леднику».

Алексей Евдокимов
«Неприметный»
«Никаких шансов. Если я хоть что-то понимаю в том, как устроен мир, если в нем все взаимосвязано и ничего не случайно, если закономерности существуют и причинно-следственные связи работают, к четвергу Андрей Брагин будет не понаслышке знать, что такое облом, кирдык, медный таз и глубокая жопа…»

Автор специализируется на социальных триллерах.

Герман Садулаев
«Мой брат промоутер»
«…К тому же мне не приходится ничего раздавать — никаких буклетов, визиток, флаерсов. А значит, не приходится вступать в контакт с людьми. И это прекрасно. Потому что я не очень люблю людей. Признаться, я их совсем не люблю. Люди — они такие… странные. То есть я не то чтобы хотел бы их всех уничтожить, я не какой-нибудь там фашист, хотя мне и кажется иногда, что людей стало слишком много и пора бы выполоть лишний народец как сорную траву, но я никогда бы не стал делать так, как сделал Брейвик, этот Брейвик — он сам странный, и я не стал бы строить концлагеря и газовые печи, я же нормальный, я не чокнутый, просто мне иногда приходит в голову мысль, что было бы неплохо, если бы по городу прошла какая-нибудь чума или цунами, чтобы население сократилось раз в десять…»

Дмитрий Быков, Сергей Шаргунов, Михаил Елизаров, Майа Кучерская – все эти топовые Фигуры, владеющие пером и мыслью, вызывают уважение за свой труд. Но есть одно «но» — перечитывать не хочется… не цепляет. Не откладывается в душе. Увы.

О том, что все плохо, великие русские писатели вещали часто и наперебой.
Но также они задавались вопросами « Что делать?» Кто виноват? Тварь я дрожащая или право имею… и далее, далее. Вопросов было много. О жизни, о любви, о смерти, о дружбе, о детях и отцах, о судьбе родины и своей( в отрыве от ней, родимой, или же вгрызаясь в чернозем до боли, до смерти) …
Депрессивность и поиск истины в мутной болотной жиже – это ли не загадка русской души? Чрез тернии — к звездам, и вот она – найденная, обретенная, выстраданная надежда. И в каждом манифесте о трагедии бытия, был лучик света или хотя бы капля любви.

Я знаю, черт возьми, что жить тяжело и паскудно, что мерзавцев, предателей и всякой прочей мразоты пруд пруди. Но средь всей этой нечестии и чернухи есть, нет, должен быть свет!
Председатель жюри «Букера» 2012 года петербургский писатель и критик Самуил Лурье, прочел больше ста романов, прежде чем сделать выбор в пользу шести, и так описал современную литературу: «Любой человек, прочитавший эти книги, скажет, что в России очень страшная жизнь, полная чувства беззащитности и опасности, что романы пронизаны отвращением, которое один человек испытывает к другому, что главные герои, даже если они являются альтер-эго автора — чаще всего распущенные неврастеники, жалкие, безответственные, пребывающие в состоянии истерики, которую, видимо, принимают за вдохновение».
Впитав в себя весь груз проблем и тоску, после прочитанного захотелось лишь одного – напиться и забыться. Но настоящие герои идут всегда в обход, и поборов свою хламурную неприязнь к «зэчной» тематике, я решила перечитать Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
«Засыпал Шухов, вполне удоволенный. На дню у него выдалось сегодня много
удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед он
закосил кашу, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену Шухов клал весело, с
ножовкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И
не заболел, перемогся.
Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый.»

И я нашла ее – надежду… жаль только, что осталась она в прошлом столетии.