Яд сомнения

Шел второй час, — я сидел неподвижно, — хорошо, что моргал, — расфокусированным взглядом уставившись куда-то в стенку. Автоматическим образом, без всякого моего ведома, пальцы левой руки теребили небольшое гнездышко бородавок откуда-то взявшихся на указательном пальце руки правой. Часа два назад неприятно закончил разговор с женой по телефону. Наговорил не того. Я думал, что избавился от этой нехорошей наследственности, – это у меня от отца, — думал, что никогда больше не стану говорить злое только потому, что какое-то внутреннее упрямство не позволяет перестать. И так почему-то только с любимыми людьми. Друзьям, знакомым – я улыбаюсь. Смеюсь с ними и по-всякому положительно на них воздействую. При этом мной не движет ничто корыстное. Я очень искренний и открытый человек, — до степени, которую смело можно считать чрезмерной. Но с самыми близкими людьми, особенно с мамой и женой, я почему-то порой нахожу себя во власти какого-то странного темного инстинкта, который приводит меня в довольно скверное расположение духа. Находясь в нем, я начинаю цепляться к совершенно незначительным деталям, словам, придавать им заведомо неверное значение. Я отдаю себе отчет в том, что делаю человеку больно. Мне самому делается все больнее с каждой минутой продолжения. Меня охватывает паническое состояние. Холодеют ноги, и тяжелой кровью наливается макушка головы, — чувство, обычно возникающее, когда понимаешь, что близится неизбежность какого-то страшного события, или какой-то потаенный страх находит новое, – еще неисследованное, и потому ужасное, — основание. Я знаю, что пройдет время, — короткое – и темная пелена спадет, и я с наслаждением испытаю чувство вины. Чувство это будет настолько плотное, настолько обширное, — оно вытеснит злость и всякий причинно-следственный страх, — что я буду упиваться им. Радость от того, что я буду просить прощения, будет меня переполнять. Неразбавленное чувство вины, неиспорченное сомнением и полученное опытным, а не навязанным образом, — великое наслаждение. Сомнение — мой вечный спутник. Борьба с ним – моя необходимость. Избавление от него – моя цель. Отсутствие – мое счастье. Перетягивание каната длиною в жизнь. Каждое чувство, несущее радость, спустя лишь малое время отравляется сомнением. Мгновение – я на вершине счастья, следующее – и я у подножия, в поиске обратной тропы. Нет такого понятия, как умеренное счастье. Оно абсолютно, или его нет. Это огромная сила,- с ней нужно уметь совладать.

Я теребил указательный палец с заусенцами. Сейчас придет жена. Я с кислой миной на лице открою ей дверь, поцелую ее обиженно, и удалюсь в комнату. Она хорошо знает, что сейчас она снимет сапоги и повесит пальто на вешалку, войдет в комнату и найдет меня внешне безразличным к ее присутствию. Она подойдет ко мне, улыбнется своей воодушевляющей улыбкой, посмотрит в мои спрятанные под опущенным лбом глаза, и скажет, что любит меня. Неразбавленное чувство вины сменится вновь приобретенным счастьем — и оттого пока что еще неотравленным сомнением…

The Poison of Doubt.

Into the second hour now. I was sitting motionless — with just the eyes blinking life in them, — staring unfocused into somewhere on the wall. Of itself, without any sort of conscious effort, my left hand was fingering a little nest of warts surprisingly existent on my index finger of the right. Two hours or so ago I had gotten off the phone with my wife, making a fail out of the conversation. Said a few things I shouldn`t have. I thought I had seen the last of this unwholesome hereditary fault – which my father passed down to me. I thought I`d never again say cruel things just because something stubborn within pushes me to do so. Which is somehow only with the loved ones. My friends, acquaintances – to them I smile. I laugh with them and give to them whatever I have positive. I do it unselfishly. I am a sincere and open person, — to a degree you would be safe to call inordinate. But with the closest ones, especially my mother and wife, there is sometimes an odd dark instinct taking over me, which puts me in a rather disagreeable mood. While in it, I pick on the absolutely insignificant details, and knowingly read the wrong meaning into them. I am aware of the pain that I am causing. I myself am in pain which grows all the more intense as I continue. The panic-like feeling sets in. My feet grow cold and the top of my head is filled with heavy blood – the sensation you get with realization that inevitability of a dreaded thing is finally upon you, or that a deep-seated fear of yours has found another foundation – unfamiliar and thus terrible. I know that time will pass – usually brief — and the dark curtain will fall. The pleasure of guilt will wash over me. It will be so dense, so expansive that it will oust the anger and all the fear that is both the cause and the effect. I will lap it up. The joy of asking forgiveness will overwhelm me. The unadulterated guilt, which is untrammeled by doubt and is attained empirically rather than otherwise, is a great bliss. The doubt is always my companion. Fighting it is my necessity. A release from it is my goal. Its absence is when I am happy. The tug of war long as a lifetime. Every feeling carrying with it joy is only in a little while poisoned by doubt. A second – I am happy and on top, the next one – devastated, I am at the foot, searching for a path to lead me back. There is no such thing as moderate happiness, it is either absolute or you don`t have it. It is a force of great magnitude and it takes the strong to handle it.

I was fumbling with the index finger. My wife will come shortly. I shall unlock the door for her with a long face, give her an offended kiss, and retreat into the room. She knows perfectly well that now she will take off her shoes, put her coat on the hanger, enter the room finding me on the outside perfectly indifferent to her presence. She will approach me, smile one of her uplifting smiles, look into my eyes concealed behind the drooping forehead, and say she loves me. The unadulterated guilt will this instant be replaced by the newly attained happiness. With doubt still indefinitely away.