Интервью с издателем Луркмора, уехавшим жить в Израиль

Последствия последних законов об ужесточении контроля за Интернетом — в интервью с Дмитрием «aalien» Хомаком, «издателем» Луркмора, который эмигрировал в Израиль, в частности, из-за особенного интереса адыгейской прокуратуры к статье «Адыгея».

Что вообще такое Lurkmore и какое его значение для Рунета?

Лурк — это сайт-энциклопедия на вики-движке, описывающая современную культуру, фольклор и субкультуры, а также всё остальное. Сейчас у нас более шести с половиной тысяч статей. Нас посещает 300 тысяч посетителей в день, полтора миллиона просмотров страниц. Это примерно треть от Lenta.ru. На нас часто ссылаются крупные СМИ, мы ввели в обращение определённый сленг, ну и попутно повлияли на многие процессы в блогосфере и журналистике.

Кто сейчас ты для Lurkmore? В различных источниках сообщают, что ты его создатель, вдохновитель, владелец — какая была и есть роль в этом проекте?

Не совсем корректно называть меня создателем или руководителем. Для Lurkmore я был условным идеологом, был «по связям с общественностью». Сейчас просто отвечаю за то, чтоб оно работало и чтоб нас на хрен не закрыли. Из команды основателей я последний остался в проекте. Помимо Lurkmore имел отношение к игровой и компьютерной прессе в конце 90-х и начале 2000-х, как печатной, так и онлайновой. Были ещё какие-то общекультурные штуки, например, про (никому тогда в России не известное) аниме, был журнал «Аниме-Гид», куда я писал. Потом — сайт bash.org.ru (лауреат «Премии Рунета»), где я несколько лет был модератором.



Что явилось основной причиной твоего переезда в Израиль?

Поводов было достаточно много — ужесточение законодательства, блокировки сайтов по непонятным причинам, уголовка за оскорбление религий, но причина это возбуждение дела о разжигании межнациональной розни, по которому я выступал свидетелем, но мог быть переквалифицирован в обвиняемого и уехать на семь лет совсем не в Израиль.

Ты пришёл домой и обнаружил в почтовом (оффлайновом!) ящике повестку к следователю, откуда и узнал о вопросах прокуратуры?
Не совсем так. Сначала я узнал, что чувакам в Ростове, которые когда-то давно имели некоторое отношение к Луркмору, позвонили и попросили зайти в ФСБ, «дать показания». Тут я и начал ждать повестки. В 7 утра мне в дверь позвонил участковый и позвал на допрос. Оказалось, что была анонимка с доносом, делу дали ход, и я оказался свидетелем в деле о разжигании межнациональной розни. Это было в ноябре 2012 года. Некоторое время спал не то чтобы нервно, но так, задумчиво — и тут ко мне пришли с каким-то делом об оскорблении православных, мусульман и далее везде. Дальше следователь, вот это всё.

В общении с правоохранительными органами было ли давление, угрозы, «кошмарили»? Различались ли методы работы в Ростове и в Москве?

У меня было более-менее вменяемо, моих родственников не дёргали, московский следователь просто зачитал мне список вопросов от адыгейского. А вот на Юге России было всё уже значительно веселее.

При этом они уже давно не имели совершенно никакого отношения к проекту, поэтому на подобные вопросы мне пришлось отвечать утвердительно. При этом одно дело, по которому дёргали ростовчан, прекращено, но было возбуждено второе, по которому провели экспертизу и назвали статью экстремистской. Мы все в статусе свидетелей. потому что у обвиняемых есть права всякие там, а у свидетелей — не особенно. В начале июня 2013 года статья «Адыгея, она же Солнечная Адыгея, Помидорная Республика» была официально признана экстремистской, вот есть смешной комментарий центра «Сова» по этому поводу, откуда я и узнал.

Адыгея вообще довольно интересная. Мой знакомый работал в «Комсомольской правде» местной и говорит, что им в какой-то момент запретили писать всё про Адыгею — даже про адыгейский сыр.

Одна из особенностей подобных блокировок: они сильно поднимают интерес к предмету. Скажем так, до всей этой движухи статью про Адыгею точно никто не читал примерно совсем.

Луркмор выступает за анонимность, но так получилось, что у него были обнаружены сущности. Это было сделано нарочно или же случайно? Если можно было бы вернуться, то сделали бы вы какие-нибудь действия для анонимизации людей, имеющих отношение к ЛМ?

— это было сделано сознательно — у любого проекта, даже самого анонимного, должен быть представитель. И лишний раз лучше не скрываться — меньше соблазна деанонимизировать.

Насколько технологически эффективно работают государственные запреты в их нынешнем варианте?
Ни насколько. То есть совсем.

У меня есть мнение, что запреты всё же смогут победить Рунет, так как он максимально разобщён и мыслит категориями: «ну не мой же любимый сайт запретили». И так заблокируют сначала десяток, затем несколько тысяч, а потом и останется-то всего ничего. Будет определённый процент грамотных людей, которые знают, что такое Tor/VPN/proxy, но остальные останутся в уютной кормушке без возможности посмотреть через стену (и будут уверены, что им туда и не нужно). Или всё же возможно вооружить большинство средствами для пробивания этой стены?

Можно страницу сделать недоступной для просмотра с территории России (несложно), но если на нее же (на страницу, не на статью) посмотреть из-под прокси — все ок. Все равно, все эти запреты пока довольно легко обходятся. Пока.


Фото из личного Instagram Хомака с подписью «Ну и, наконец, итоги года. Какие-то они ни фига не радостные.»

Как ты сейчас обосновался и ощущаешь себя?

Ну так себе. Хожу на курсы иврита, планирую изучать Ruby on Rails, спортом вот занимаюсь — обстановка располагает. Но это очень собачья жизнь, конечно, нет знакомых, чужая страна, куча бытовых проблем.

Это как Сурен Газарян (эколог, пострадавший из-за дачи) писал: «чуваки из Эстонии, кто может помочь мне стул и стол найти», а через полчаса: «окей, 30 ретвитов, 10 лайков, стула и стола так и нет».

Я так искал подработку в Тель-Авиве. Но в целом я, конечно, довольно мирно уехал, причём даже с выбором между непонятным здесь или дауншифтингом в Таиланде, не у всех есть возможность выбирать.

Табуретку Газарян, кстати, нашёл:


Ты писал, что встречался с ребятами из «Яндекса» и там во весь рост встаёт проблема с кадрами, очень многие не то, что едут из страны, а именно «валят». Кто сейчас покидает Россию — программисты, журналисты или вообще все подряд?

Из страны валят все подряд, просто программистам легче, дизайнерам чуть сложнее, остальным вообще в никуда остается валить. Но тоже потихоньку.

Многие ли твои знакомые уехали из России? Чем они занимаются «там»?

Сложно сказать. Не половина, конечно, и даже не треть — но самые активные, наверное, да, уехали. Не навсегда — не те годы, не те истории, мало кто уезжает насовсем и безвозвратно. Контакты не рвутся же — скайп, СМИ, все дела.

Что должно измениться, чтобы ты вернулся?

Черт знает. Настрой должен измениться: сейчас у всех очень мрачный настрой на фоне звереющей реакции.


Фото из личного Instagram Хомака