* Mon cher ami - мой милый (друг). (перевод с фр. языка)
Ветер поднялся, хлопает чердачными дверями. Зимние затхлые кошмары не выдерживают этой влажной свежести. Чертыхаются и пятятся, заполняя щели меж досками тёмной смолой, с запахом пыли. Я конечно упираюсь как могу. Пляшу, подхватывая разлетающиеся предметы, понятия, воспоминания, но кое что всё таки пытается вырваться наружу. Справляюсь, ваши головы дороже… Но Это я выброшу сам.
Оно вроде бы особо не шумело, не летело, и даже не пыталось ползти. Лежало себе на дальней полке и не подавало признаков жизни. Но Знаки. Появились знаки. Сначала несколько абсолютно нормальных и даже трезвых людей, очень поздней ночью, начали озираться на вполне себе респектабельной кухне, и наперебой заголосили, что кажется, может быть, да нет же — наверняка, пахнет газом. В одну из последующих ночей вдруг зазвонил неожиданный, чужой будильник. Как говаривал Пух (знаменитый гитарист малоизвестной группы «Чертополох»): Спать пора — четыре утра. Вдруг всплыл в памяти Серёга Краснодарыч, с которым мы делили комнатуху в Той Самой Коммуналке. Очень смешной французский начал бросаться в уши… Хорошо, хорошо. Я сдаюсь. Выбрасываю.
Сложнее всего тут конечно вступить. Как любая хорошая история, эта тоже восходит корнями (эдакое вверхногамное древо) к Адаму и Еве, но эту часть опустим и вернёмся к Коммуналке. Родовые легенды утверждают, что раньше весь этот дом принадлежал моей пра-пра-бабке купчихе, но потом…
В общем, это была самая заурядная коммуналочка в центре моего родного города. Фанерные перегородки, вычурная лепнина на запредельной высоты потолках. Крюки для свечных люстр в двести свечей. Моя комнатка была в высоту гораздо больше, чем в ширину или длинну. Многое меня с ней роднит до сих пор. Когда-то Дочь училась здесь ходить, держась за хвост огромной чёрной Догини. В крошечной клети висела картина, написанная прадедом, потерявшим руки в Гражданскую. Копия конечно. Рожь знаменитая. Но, по легенде, писаная ногами. И я верю. Почему-то до сих пор верю.
За клетушечкой этой со столом обеденным, начинался огромный зал, в котором не было ни единого окна, и в углу стыдливо переминалась с ноги на ногу газовая печурка. Левая половина печки принадлежала мне, правая — соседу. Вобще-то соседей было много, но с этим у нас был общий вход, вот этот самый, почему-то не слишком разгороженый зал и печка. Соседа звали, а надеюсь и зовут до сих пор Борис, был он грузчиком. Крепко выпивал в одиночестве, и невзирая на погоду и фазу абстинентного синдрома, ежеутренне выходил во двор в плавках и выливал на себя ведро ледяной воды из дворового крана. Меня он знал с детства, так как раньше там жила моя тётушка с рыжей кошкой Муськой, и я к ним частенько захаживал. Так вот в детстве дядя Боря был для меня частью удивительного мира, причём его статичной частью. Нет, с ним конечно надо было здороваться, я ведь всё таки вежливый мальчик, но на этом взаимодействие заканчивалось.
А вот в период осознанного соседства Борис меня невзлюбил. Ну может быть даже не лично меня, а всё то, что начало происходить в нашем тесном мирке. Гитары, бонги, флейты, гобой, скрипка. Постоянные гости. День путался с ночью. Компании превышали все возможные нормы человек/квадратный метр, да и по составу были весьма специфичны. Однажды у меня останавливался Лама:)) Нет, ну правда. Самый себе такой настоящий Галцзин-Лама. Так вот парит утром на нашей с Борисом печурочке Лама свой волшебный просад-завтрак, а тут сосед со своего похмельного омовения возвращается и видит незнакомого человека, орудующего кухонными принадлежностями.
Строго так ему:
— А ты тоже музыкант?
Лама человек скромный, понимает, что с такого бодуна сложно воспринять ведическую картину мира. Отвечает:
— Нет, я писатель.
Сосед помедлил, а потом презрительно так, с фрикативным нашим южным «гэ»:
— Богема, бля.
Вот этим собственно словосочетанием он очень хорошо охарактеризовал пёструю компанию, живущую через фанерку от него. Ну и относился к нам соответственно. До драк, конечно не доходило, но и позитив черпать было неоткуда. В этот период мы с Краснодарычам изваяли нетленный рок-н-ролл, с рефреном «Пошёл туда, откуда пришёл, сосед», и горланили его, воткнув гитарёхи в какой-то импровизированый комбик из старого лампового приёмника.
Так бы это и продолжалось, но однажды я уснул, и пришёл ко мне БГ. Не смейтесь, это же мой сон. Может происходить всё что угодно:)) Так вот пришёл БГ, весь такой благостный, тибетский. И говорит. Зачем вы ненависть плодите? Сосед вас не любит, а вы его рок-н-роллом травите. К тому же, говорит, тёзка мой. Ведь, в сущности — несчастный человек. Выпивает, и то, в одиночестве. Пожалеть его надо. Давай, говорит мне БГ, напишем ему совсем другую песенку. А мне-то что, сон ведь, подумаешь. Соглашаюсь. Всю ночь сочиняли с Борисом Борисовичем. Просыпаюсь, готова песенка. Мелодия нежная такая, если загундосить под БГ, так легко в «Равноденствие» вставить можно. Только вот припев я в словаре потом уточнял, ибо во французском особо ни гу-гу, да и недолюбливаю я этот язык лягушатнический. Ну что поделать, Мэтр сказал надо, значит надо:)))
Mon cher ami.
—
В нашей с тобой коммунальной кухне никогда не бывает светло
В нашей с тобой коммунальной кухне нет окон и пахнет газом
Вечер — и ты, как обычно, пьян
Вечер — и я, как обычно, проснулся
И ты играешь гранёным стаканом, а я гранёным алмазом
Взятым из сна, чистым и ясным алмазом.
Ворон влетел, сел на гитару, тронул когтями струну
Ты, задыхаясь своим перегаром, планируешь со мною войну
Только я теперь не воюю, я во сне — помолодел
И я, как обычно, встречаю гостей, а ты, как всегда, не у дел
Пьян, зол, и потому — не у дел.
О, mon sheri, твори свой ужин унылый
Ешь сухари, повернувшись спиною к двери
И не смотри, как прекрасна и огненнокрыла
Входит в наш маленький дом Богиня Ночной Зари
Вместе со свитой Богиня Ночной Зари.
Шелест её стихов
Шёпот её мелодий
Ладан её духов
Сводили в одном хороводе
Нищих и полубогов
Гениев и дураков
Да только ты у нас не таков
Тебя она не заводит.
Прекраснейшая
Но тебя не заводит.
О, mon sheri, ты не стар, но уже на исходе
А мне двадцать три, ори на меня — не ори
Ты посмотри, как красиво со свитой заходит
В наш очень маленький дом Богиня Ночной Зари.
Нежна и прекрасна, Богиня Ночной Зари.
Свечи горят, дым благовоний, дым моих папирос
Снова театр в нашем маленьком доме
Очей её, губ и волос
Свита послушно сидит на ковре
Глаз не сводит с её красоты
Пытаясь понять что в такой дыре
Делаем я и ты
Mon sher ami, свиту волнуешь и ты.
Белая крыса, чёрная птица
Кошка и мудрый филин
Утром с тобою зайдут проститься
Словно сто лет здесь жили
Жаль, ты опять будешь нетрезв
Или куда-то уйдёшь
Я их провожу
По веленью небес к вечеру хлынет дождь
Богиня разбудит своим появлением дождь
О, mon sheri, чудо снова мимо проходит
На мгновенье замри, и глаза распахнув, посмотри
Может поймёшь, отчего так не часто приходит
В наш коммунальный рай
Богиня Ночной Зари
Редко приходит Богиня Ночной Зари…
©) В соавторстве с БГ, Бог знает сколько лет тому:))
Оно вроде бы особо не шумело, не летело, и даже не пыталось ползти. Лежало себе на дальней полке и не подавало признаков жизни. Но Знаки. Появились знаки. Сначала несколько абсолютно нормальных и даже трезвых людей, очень поздней ночью, начали озираться на вполне себе респектабельной кухне, и наперебой заголосили, что кажется, может быть, да нет же — наверняка, пахнет газом. В одну из последующих ночей вдруг зазвонил неожиданный, чужой будильник. Как говаривал Пух (знаменитый гитарист малоизвестной группы «Чертополох»): Спать пора — четыре утра. Вдруг всплыл в памяти Серёга Краснодарыч, с которым мы делили комнатуху в Той Самой Коммуналке. Очень смешной французский начал бросаться в уши… Хорошо, хорошо. Я сдаюсь. Выбрасываю.
Сложнее всего тут конечно вступить. Как любая хорошая история, эта тоже восходит корнями (эдакое вверхногамное древо) к Адаму и Еве, но эту часть опустим и вернёмся к Коммуналке. Родовые легенды утверждают, что раньше весь этот дом принадлежал моей пра-пра-бабке купчихе, но потом…
В общем, это была самая заурядная коммуналочка в центре моего родного города. Фанерные перегородки, вычурная лепнина на запредельной высоты потолках. Крюки для свечных люстр в двести свечей. Моя комнатка была в высоту гораздо больше, чем в ширину или длинну. Многое меня с ней роднит до сих пор. Когда-то Дочь училась здесь ходить, держась за хвост огромной чёрной Догини. В крошечной клети висела картина, написанная прадедом, потерявшим руки в Гражданскую. Копия конечно. Рожь знаменитая. Но, по легенде, писаная ногами. И я верю. Почему-то до сих пор верю.
За клетушечкой этой со столом обеденным, начинался огромный зал, в котором не было ни единого окна, и в углу стыдливо переминалась с ноги на ногу газовая печурка. Левая половина печки принадлежала мне, правая — соседу. Вобще-то соседей было много, но с этим у нас был общий вход, вот этот самый, почему-то не слишком разгороженый зал и печка. Соседа звали, а надеюсь и зовут до сих пор Борис, был он грузчиком. Крепко выпивал в одиночестве, и невзирая на погоду и фазу абстинентного синдрома, ежеутренне выходил во двор в плавках и выливал на себя ведро ледяной воды из дворового крана. Меня он знал с детства, так как раньше там жила моя тётушка с рыжей кошкой Муськой, и я к ним частенько захаживал. Так вот в детстве дядя Боря был для меня частью удивительного мира, причём его статичной частью. Нет, с ним конечно надо было здороваться, я ведь всё таки вежливый мальчик, но на этом взаимодействие заканчивалось.
А вот в период осознанного соседства Борис меня невзлюбил. Ну может быть даже не лично меня, а всё то, что начало происходить в нашем тесном мирке. Гитары, бонги, флейты, гобой, скрипка. Постоянные гости. День путался с ночью. Компании превышали все возможные нормы человек/квадратный метр, да и по составу были весьма специфичны. Однажды у меня останавливался Лама:)) Нет, ну правда. Самый себе такой настоящий Галцзин-Лама. Так вот парит утром на нашей с Борисом печурочке Лама свой волшебный просад-завтрак, а тут сосед со своего похмельного омовения возвращается и видит незнакомого человека, орудующего кухонными принадлежностями.
Строго так ему:
— А ты тоже музыкант?
Лама человек скромный, понимает, что с такого бодуна сложно воспринять ведическую картину мира. Отвечает:
— Нет, я писатель.
Сосед помедлил, а потом презрительно так, с фрикативным нашим южным «гэ»:
— Богема, бля.
Вот этим собственно словосочетанием он очень хорошо охарактеризовал пёструю компанию, живущую через фанерку от него. Ну и относился к нам соответственно. До драк, конечно не доходило, но и позитив черпать было неоткуда. В этот период мы с Краснодарычам изваяли нетленный рок-н-ролл, с рефреном «Пошёл туда, откуда пришёл, сосед», и горланили его, воткнув гитарёхи в какой-то импровизированый комбик из старого лампового приёмника.
Так бы это и продолжалось, но однажды я уснул, и пришёл ко мне БГ. Не смейтесь, это же мой сон. Может происходить всё что угодно:)) Так вот пришёл БГ, весь такой благостный, тибетский. И говорит. Зачем вы ненависть плодите? Сосед вас не любит, а вы его рок-н-роллом травите. К тому же, говорит, тёзка мой. Ведь, в сущности — несчастный человек. Выпивает, и то, в одиночестве. Пожалеть его надо. Давай, говорит мне БГ, напишем ему совсем другую песенку. А мне-то что, сон ведь, подумаешь. Соглашаюсь. Всю ночь сочиняли с Борисом Борисовичем. Просыпаюсь, готова песенка. Мелодия нежная такая, если загундосить под БГ, так легко в «Равноденствие» вставить можно. Только вот припев я в словаре потом уточнял, ибо во французском особо ни гу-гу, да и недолюбливаю я этот язык лягушатнический. Ну что поделать, Мэтр сказал надо, значит надо:)))
Mon cher ami.
—
В нашей с тобой коммунальной кухне никогда не бывает светло
В нашей с тобой коммунальной кухне нет окон и пахнет газом
Вечер — и ты, как обычно, пьян
Вечер — и я, как обычно, проснулся
И ты играешь гранёным стаканом, а я гранёным алмазом
Взятым из сна, чистым и ясным алмазом.
Ворон влетел, сел на гитару, тронул когтями струну
Ты, задыхаясь своим перегаром, планируешь со мною войну
Только я теперь не воюю, я во сне — помолодел
И я, как обычно, встречаю гостей, а ты, как всегда, не у дел
Пьян, зол, и потому — не у дел.
О, mon sheri, твори свой ужин унылый
Ешь сухари, повернувшись спиною к двери
И не смотри, как прекрасна и огненнокрыла
Входит в наш маленький дом Богиня Ночной Зари
Вместе со свитой Богиня Ночной Зари.
Шелест её стихов
Шёпот её мелодий
Ладан её духов
Сводили в одном хороводе
Нищих и полубогов
Гениев и дураков
Да только ты у нас не таков
Тебя она не заводит.
Прекраснейшая
Но тебя не заводит.
О, mon sheri, ты не стар, но уже на исходе
А мне двадцать три, ори на меня — не ори
Ты посмотри, как красиво со свитой заходит
В наш очень маленький дом Богиня Ночной Зари.
Нежна и прекрасна, Богиня Ночной Зари.
Свечи горят, дым благовоний, дым моих папирос
Снова театр в нашем маленьком доме
Очей её, губ и волос
Свита послушно сидит на ковре
Глаз не сводит с её красоты
Пытаясь понять что в такой дыре
Делаем я и ты
Mon sher ami, свиту волнуешь и ты.
Белая крыса, чёрная птица
Кошка и мудрый филин
Утром с тобою зайдут проститься
Словно сто лет здесь жили
Жаль, ты опять будешь нетрезв
Или куда-то уйдёшь
Я их провожу
По веленью небес к вечеру хлынет дождь
Богиня разбудит своим появлением дождь
О, mon sheri, чудо снова мимо проходит
На мгновенье замри, и глаза распахнув, посмотри
Может поймёшь, отчего так не часто приходит
В наш коммунальный рай
Богиня Ночной Зари
Редко приходит Богиня Ночной Зари…
©) В соавторстве с БГ, Бог знает сколько лет тому:))
- 1
- 1740
- Chet
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Комментарии