Конвульсивные освобождения Алексея Мосолова и виртуозный танец спины
В минувшую среду, 11 марта, на сцене «Одного театра» танцевальная студия «Воздух», известная ранее как Netto, представила новый — третий по счету — пластический спектакль. Кублог посмотрел закрытый предпремьерный показ и попытался осмыслить увиденный авангардный язык тела.
С современным танцем в Краснодаре плоховато. То, что подается под этим названием в Музтеатре, — красивые, яркие, масштабные мюзиклы, — давным-давно перестало отвечать понятию хореографического авангарда. Три спектакля назад городу дали альтернативу. 11 марта эта альтернатива вместе с Алексеем Мосоловым из «Одного театра» предложила зрителю пластический спектакль «Время мотыльков». Режиссером-постановщиком спектакля стала Елена Прокопьева, хореограф из Санкт-Петербурга, номинант «Золотой маски».
На афише, как обычно у «Воздуха», лицо героини скрыто. Не находя лица актрисы, наделяешь значением детали: вдруг выступают ключицы, вены на руках, ярче блестит бак, из которого «растет» девушка-цветок.
Перед началом спектакля в лофт-буфете «Одного театра» царила непривычная атмосфера: высокие каблуки, тщательно сделанные укладки, фуршет с шампанским и капкейками.
Начало спектакля оправдало ожидания. Это было — непонятно. И это было — интересно. Bang bang, I shot you down. Брюнетка с высоким начесом, в черном платье и на высоких каблуках, трезвея, бегала строго по квадратной траектории. Юноша пластично разминался на квадрате линолеума. «Спектакль про квадрат», — подумала я.
Вскоре появилась и вторая девушка. Блондинка, босая, под фатой, чем-то напомнила гоголевскую Панночку. Она двигалась конвульсивно и механически, как оживающая марионетка, как кукла с плохо настроенной координацией движений. И эта «невеста», и брюнетка-вамп время от времени начинали производить пугающие повторяющиеся телодвижения, находя в этом явное утешение. «Спектакль про обсессивно-компульсивное расстройство», — подумала я.
Не только мне — всем зрителям было непросто. Артисты предлагали незнакомый художественный язык, танец, законы которого изобретались заново. Приходя на балет, мы знаем, чего ожидать: красоты, длинных изящных конечностей, легкости. Во «Времени мотыльков» ты видишь виртуозный танец спины (Юлия Блохина), туфлю на голове импозантной Ксении Бурмистровой, конвульсивные освобождения героя Алексея Мосолова — от чего? Вдоль правой стены тянулись фантастические красные, круглые нечто, вызвавшие физиологические ассоциации. Героиня вниз головой падает в металлический бак; женщины выползают из платьев, как змеи; и мужчина качается, как кобра, завороженная дудочкой факира. Один эпизод напомнил мне старый анекдот: «— Мама, мама, дядя тетю кушает! — Нет, они просто целуются. А нет, правда кушает…»
Спектакль, в какой-то момент поднявший зрителей на свои крылья и вовлекший в увлекательное разгадывание, подкидывал разные версии происходящего. Это любовный треугольник? Или блондинка и брюнетка, — две стороны одной женщины? Или же все происходит в отдельно взятой голове, и мужчина — вовсе не мужчина, а творческая сила? Ведь без внимания героя героини буквально умирают… Ответ каждый искал сам.
Для меня соло Юлии Блохиной стало дверью в иную Вселенную. Это соло было настоящим антибалетом, пародией на привычные конвенции танца. При всей ломкости сюжета, при антитрадиционности хореографической манеры были очевидны отсылки к традициям куда более древним. Экстатическое кружение с вздымающейся кольцом юбкой напомнило о танцах-молитвах дервишей, а палец, спускающийся к пупку и уткнувшийся в него, словно бы постепенно раскрывал чакры, заставляя припомнить и практики монахов-исихастов, которые сосредоточивали внутренний взор на пупке, — чтобы найти Бога.
«Время мотыльков» пробудило в памяти строки Блейка: But he who kisses the joy as it flies. — Как только мы начинаем присваивать себе смысл/истину/человека, они склонны ускользать от нас. Странные последовательности ломаных движений в спектакле раскачивают точку сборки, высвобождают зрение и восприятие от навязчивых схем. Недаром на обсуждении артисты говорили о внутренней открытости и о том утопическом времени, когда каждый из нас будет предельно свободен, и тогда танец будет естественным состоянием, а театр попросту исчезнет.
Воспринимать «Время мотыльков» как балет или аллегорию обыденной жизни просто не получится. Это не о том. А о чем?..
Может быть, ответ на это помогает найти последняя сцена, где любовный треугольник оборачивается таки квадратом. Обнаруживается подвыпивший ухажер брюнетки (Михаил Золотарев); блондинка обувает ярчайшие туфли на высокой платформе; и герой, разрывавшийся между двумя женщинами, весело пляшет перед той, которая уже не носит фату. И хотя этот конец снижает метафизический накал всей постановки, он дает надежду на простой, светлый выход из мучительной внутренней борьбы персонажей и зрителя. Потому что этот тревожный, сильный спектакль как зеркалом оборачивается к зрителю: что есть в тебе, только то ты на сцене и увидишь. Ни больше ни меньше.
Вера Сердечная
С современным танцем в Краснодаре плоховато. То, что подается под этим названием в Музтеатре, — красивые, яркие, масштабные мюзиклы, — давным-давно перестало отвечать понятию хореографического авангарда. Три спектакля назад городу дали альтернативу. 11 марта эта альтернатива вместе с Алексеем Мосоловым из «Одного театра» предложила зрителю пластический спектакль «Время мотыльков». Режиссером-постановщиком спектакля стала Елена Прокопьева, хореограф из Санкт-Петербурга, номинант «Золотой маски».
На афише, как обычно у «Воздуха», лицо героини скрыто. Не находя лица актрисы, наделяешь значением детали: вдруг выступают ключицы, вены на руках, ярче блестит бак, из которого «растет» девушка-цветок.
Перед началом спектакля в лофт-буфете «Одного театра» царила непривычная атмосфера: высокие каблуки, тщательно сделанные укладки, фуршет с шампанским и капкейками.
Начало спектакля оправдало ожидания. Это было — непонятно. И это было — интересно. Bang bang, I shot you down. Брюнетка с высоким начесом, в черном платье и на высоких каблуках, трезвея, бегала строго по квадратной траектории. Юноша пластично разминался на квадрате линолеума. «Спектакль про квадрат», — подумала я.
Вскоре появилась и вторая девушка. Блондинка, босая, под фатой, чем-то напомнила гоголевскую Панночку. Она двигалась конвульсивно и механически, как оживающая марионетка, как кукла с плохо настроенной координацией движений. И эта «невеста», и брюнетка-вамп время от времени начинали производить пугающие повторяющиеся телодвижения, находя в этом явное утешение. «Спектакль про обсессивно-компульсивное расстройство», — подумала я.
Не только мне — всем зрителям было непросто. Артисты предлагали незнакомый художественный язык, танец, законы которого изобретались заново. Приходя на балет, мы знаем, чего ожидать: красоты, длинных изящных конечностей, легкости. Во «Времени мотыльков» ты видишь виртуозный танец спины (Юлия Блохина), туфлю на голове импозантной Ксении Бурмистровой, конвульсивные освобождения героя Алексея Мосолова — от чего? Вдоль правой стены тянулись фантастические красные, круглые нечто, вызвавшие физиологические ассоциации. Героиня вниз головой падает в металлический бак; женщины выползают из платьев, как змеи; и мужчина качается, как кобра, завороженная дудочкой факира. Один эпизод напомнил мне старый анекдот: «— Мама, мама, дядя тетю кушает! — Нет, они просто целуются. А нет, правда кушает…»
Спектакль, в какой-то момент поднявший зрителей на свои крылья и вовлекший в увлекательное разгадывание, подкидывал разные версии происходящего. Это любовный треугольник? Или блондинка и брюнетка, — две стороны одной женщины? Или же все происходит в отдельно взятой голове, и мужчина — вовсе не мужчина, а творческая сила? Ведь без внимания героя героини буквально умирают… Ответ каждый искал сам.
Для меня соло Юлии Блохиной стало дверью в иную Вселенную. Это соло было настоящим антибалетом, пародией на привычные конвенции танца. При всей ломкости сюжета, при антитрадиционности хореографической манеры были очевидны отсылки к традициям куда более древним. Экстатическое кружение с вздымающейся кольцом юбкой напомнило о танцах-молитвах дервишей, а палец, спускающийся к пупку и уткнувшийся в него, словно бы постепенно раскрывал чакры, заставляя припомнить и практики монахов-исихастов, которые сосредоточивали внутренний взор на пупке, — чтобы найти Бога.
«Время мотыльков» пробудило в памяти строки Блейка: But he who kisses the joy as it flies. — Как только мы начинаем присваивать себе смысл/истину/человека, они склонны ускользать от нас. Странные последовательности ломаных движений в спектакле раскачивают точку сборки, высвобождают зрение и восприятие от навязчивых схем. Недаром на обсуждении артисты говорили о внутренней открытости и о том утопическом времени, когда каждый из нас будет предельно свободен, и тогда танец будет естественным состоянием, а театр попросту исчезнет.
Воспринимать «Время мотыльков» как балет или аллегорию обыденной жизни просто не получится. Это не о том. А о чем?..
Может быть, ответ на это помогает найти последняя сцена, где любовный треугольник оборачивается таки квадратом. Обнаруживается подвыпивший ухажер брюнетки (Михаил Золотарев); блондинка обувает ярчайшие туфли на высокой платформе; и герой, разрывавшийся между двумя женщинами, весело пляшет перед той, которая уже не носит фату. И хотя этот конец снижает метафизический накал всей постановки, он дает надежду на простой, светлый выход из мучительной внутренней борьбы персонажей и зрителя. Потому что этот тревожный, сильный спектакль как зеркалом оборачивается к зрителю: что есть в тебе, только то ты на сцене и увидишь. Ни больше ни меньше.
Вера Сердечная
События
Места:
- 3105
- Russo
Вера, при всей моей симпатии к коллективу «Воздух» незнакомым этот язык танца был только, для большинства зрителей закрытого показа и Вас. Но для любого любителя балета это все не новость. Поверьте, то что делает «Воздух» во всем мире это давно уже не авангард.
Да и на сцене Музыкального театра идут не только «красивые, яркие, масштабные мюзиклы».
Вот сейчас, 13 и 14, в Музтеатре показывают балеты Поклитару. На 14-е вы еще успеваете :) Сходите!
А это было вчера:
А «Воздух» молодцы безусловно. И тем не менее, дезинформировать читателей нельзя!