Ксюшина тачка

В автосалоне мной интересовались очень многие, но эту девочку выбрала я сама. Тут как в любви – сердцу не прикажешь. Ксюша.

У Ксюши был бойфренд. Его звали Масик. Толстяк 46 лет. Я слышала, как он разговаривал с друзьями по телефону и хвастался, что у его любовницы появилась я. Мол, купил меня тоже он. Хотя при чем тут этот потный мужик? На самом деле, меня купила Ксюша, в кредит.

В то уро Масик зудел и выносил Ксюше мозг.

— Купила бибику, теперь счастлива? — Досадно ему, что у Ксюши теперь машина лучше.
— Да, Мась, счастлива!

Сегодня Масик пользовался случаем – Ксюша подвозила его на работу в центр. Но все равно он не переставая зудел:

— Ты же блондинка! Тебе же все равно, какой корпус. Ты не понимаешь, где какой привод.

Завистливые эти мужики. Хуже баб…

На подъезде к «СБС» под колеса метнулась черная собака. Ксюша испугалась, нажала на тормоз и одновременно вывернула руль в сторону. На удивление собака живая-здоровая побежала себе дальше по делам.

— Ты что делаешь, ааа!!! – прорвало Масика. — Машина дорогущая!
Ксюша сама не знала, что делала.
— Я ее в кредит взяла, и за свои! – отрезала Ксюша. – Я — женщина самостоятельная.
— На колготки больше не проси!

По Новороссийской я ехала плавно, практически плыла, как породистая лебедушка по озеру. И расступались шелудивые и беспородные гуси-селезни. Но ближе к Ялтинской начались проблемы. Стоял, махал гаишник. Масик выпрыгнул из салона и пошел разбираться. Огонь-мужчина иногда бывал.

Гаишник оказался какой-то странный. Головной убор съехал на одно ухо. И дышал он, как собака после полосы препятствий, — раскрыв рот. Ксюша обернулась и вдруг оторопела. Гаишник стоял на коленях и кусал Масика за ногу.

— Вот э фак! – взвизгнула Ксюша.

Масик отбивался, лупил гаишника папкой по голове. Гаишник отлип. Правда, в зубах его остался клок масиковых «армани».

— Нет, ты видела! – ревел Масик, влетая в салон. – Он меня покусал, кровь идет! Что творят! Я же засужу! Гони отсюда!

Гаишник встал на ноги и странной походкой, приволакивая ногу, двинулся ко мне. Клок штанов по-прежнему был у него во рту.

— Газуй!

Ксюшу не надо было упрашивать, и я сорвалась с места, как пума из засады. Гаишник исчезал в зеркале заднего вида. Ксюша увидела, как он выковыривает себе глаз и, кажется, ест его. Впрочем, чего не покажется от волнения.

По пути к Северным мостам Ксюша думала не о бешеном гаишнике (пусть Масик с этим разбирается), а о том, какое мне придумает прозвище: «ласточка» или «девочка»?

— А ты молодец! – сказал вдруг Масик. – Не волнуешься, что я тебе обивку салона выпачкаю.
— А что такого? Мне сказали, что с этой обивки все отмыть можно.

У второго моста начиналось черт-те что, пробка была как гигантский железный Змей Горыныч и затягивала в себя все новые жертвы.

— Давай-ка через элеватор, — принял решение Масик.

А Ксюше что, ей сказали — она выполнила. Развернулась, правда, рискованно. И я понеслась дальше, к элеватору. Ровно до тех пор, пока на трассу перед самым бампером вдруг не упало дерево.

Затормозить Ксюша успела. А вот дальше началось непонятно что. Из подворотни старого дома к нам метнулись сутулые тени в кубанках.

— Казаки? – офигевшим голосом проскрипел Масик.

Только это были подозрительные казаки. Один вывалил язык буквально до пупа, как Джин Симмонс из группы «Кисс». Второй был зеленый. У третьего оказался маникюр, но странный и уродливый – с кривыми длинными когтями. «Наклеенные что ли?», — лихорадочно пробормотала Ксюша. Она, наверное, пыталась вообразить, как казак в маникюрном салоне наращивает ногти, да еще говорит: «Мне, пожалуйста, пострашнее!»

Оказалось, что Масик уже полчаса орет ей в ухо:
— Езжай! Дура! Дура! Езжай!

Ксюша опомнилась, дала задний ход и втопила газ. Я с разгона перепрыгнула через ствол и рванула дальше. В зеркало заднего вида Ксюша видела, как завыли казаки. Тогда мы еще не знали, что зомби-казаки – это самые опасные мертвецы. Тогда мы их вообще видели в первый раз. Тот, что с маникюром, вспорол себе живот, достал оттуда кишки и с эгегеканьем заарканил ими случайного бедолагу-мотоциклиста.

— Вы чо, пацаны? – кричал байкер. Что там было дальше, Ксюша выяснять не хотела.

Город охватил зомби-апокалипсис. Из радиостанций работал только «Казак ФМ». Но и там в эфире кто-то чавкал и говорил: «Сожрем вас, людишки!»

Прорываться домой решили в объезд через «Красную площадь». По пути пережили две погони. Зомбаки, вопреки всем предрассудкам, водить умели. От одной погони Ксюша оторвалась, заставив меня перепрыгнуть через полотно железной дороги. От второй ушла по ухабам Авиагородка.

Масику становилось все хуже. Видно, тот гаишник сильно его покусал. На какое-то время Масик потерял сознание. А после Авиагородка очнулся. Но стал какой-то не такой. Бормотал что-то, отвернувшись к окну.

— Дрехтехте-берелехтехте, — услышала Ксюша. – Ктулху фтагн шараор.
— Мася! – ласково прошептала Ксюша. – Ну, что с тобой, поросеночек?

Масик повернулся. Лицо его стало желто-зеленым, выросли (или проступили) клыки. Глаза вращались в разные стороны.

— Дрехтехте! – прокряхтел Масик.

Ксюша завизжала и, хотя ехала под 180, ударила по тормозам. Меня понесло юзом, и я налетела на другой автомобиль. Я выстрелила в Масика подушкой безопасности.

— Берехтехте гшнамр! – заклокотал зомбированный Масик из-под эйрбэга.

Ксюша выскочила из салона. На мне ни царапинки. Даже на месте удара!

Из салона выползал Масик. Ксюша пыталась было бежать. Но на каблуках далеко ли ускачешь? То, что еще недавно было Масиком, тянуло к жертве гадкие конечности.

Ксюша зажмурилась и завизжала. В ее крик вмешался еще какой-то звук. Стрекотание. Приоткрыв ресницы, Ксюша увидела, как Масику пилит башку бензопилой мускулистый красавец в джинсах и кожаной безрукавке.

— Привет, детка! – Красавец даже умудрился помахать Ксюше, не отрываясь от своего занятия.
— Привет! – заинтересованно сказала Ксюша.

Но, впрочем, это уже другая история…

Вживался в роль тачки Лев Рыжков.