«Баядера»: кому шимми, кому селфи
«Баядера» была написана венгерским «королем оперетты» Имре Кальманом почти сто лет назад, и почти сразу поставлена в СССР. Модные мелодии — фокстрот, шимми, вальс-бостон, — в сочетании с восточными мотивами и праздничным настроением обеспечили оперетте всемирный успех. С 1937 года «Баядера» была постоянным жителем краснодарской сцены: варьировались постановки, режиссеры, но история благородной артистки и индийского принца неизменно привлекала публику.
В 2015 году оперетту вернули на сцену музтеатра уже в обновленном виде: ее поставила, отредактировав либретто, москвичка Инара Гулиева. В одном из интервью она поясняла: оперетта отличается от мюзикла сюжетно главным образом тем, что в ней возможен только хэппи-энд.
Хэппи-энд нам обещают в спектакле с самого начала. Обещают настолько настойчиво, что от этого быстро устаешь. Постановщик намекает нам, что мы попали не столько в театр, сколько в музей: акты действия обрамлены вводными частями, когда карикатурная учительница с начесом водит за собой по сцене не менее карикатурных школьниц, объясняя им, что различные исторические эпохи характеризовались одинаково «стабильной нестабильностью, устойчивой неустойчивостью» и так далее. И только в оперетте, утверждает навязчивый экскурсовод, «все будет хорошо». Собственно, после этого бесконфликтного утверждения, наверное, спектакль можно было и не смотреть: ведь все уже рассказали. Так или иначе, эта вставка удешевила и как-то опошлила действо, которое было задумано очень красивым визуально.
Оперетта вышла действительно красивой, по-премьеровски пышной, частично стилизованной под 1930-е годы. Работа художника по костюмам Натальи Земалиндиновой придала визуальному облику героев стилевое единство, расставив и цветовые акценты, а сценограф Татьяна Баранова создала объемные, роскошные пространства. Живая музыка Кальмана лилась, журчала, создавала настроение некой ретро-экзотики; оркестр заработал дружные аплодисменты публики. Хор Музыкального театра удачно поддерживал настроение и создавал стилистический фон эпохи, – здесь были продемонстрированы самые разные вариации костюмов эпохи джаза.
Также вполне успешной была комическая сторона происходящего, хотя юмористические вставки порой казались длинноватыми. Трио очаровательной Мариэтты (Наталья Бызеева), обаятельного Филиппа (Алексей Григорьев) и яркого Наполеона (Валерия Сехпосова), дуэт Пимпринетти (Вячеслав Егоров) и рвущейся на сцену Нинон (Наталья Арзяева) составили прочное комическое основание действия, наблюдать за развитием этих линий было увлекательно. Были найдены и отыграны забавные гэги, в том числе с отсылкой к музыке совсем иных эпох: «Ямщик, не гони лошадей» и «Я свободен!», совсем как у «Арии» (эти моменты узнавания откровенно радовали публику). Звучали уместные шутки: так, Пимпринетти радуется тому, что в театре такой аншлаг, что произошло уже четыре несчастных случая, а Филипп оправдывается перед женой за храп: «Обычно в театрах я сплю очень тихо». Танец «инвалидов сцены» (с костылями), яркая аллюзия к мертвым душам из недавней лайт-оперы, сорвал бурные аплодисменты.
Однако все эти усилия, как и неплохие музыкальные номера, отчего-то не склеивали оперетту в один увлекательный и яркий текст, как она, несомненно, была задумана. Может быть, отчасти это случилось потому, что Инара Гулиева довольно решительно перекроила либретто. Оказалось, что и принц тут не настоящий, а всего лишь актер, который поначалу должен отправить Одетту в Индию только затем, чтобы она больше не мешала мадам Пимпринетти. Этот поворот придает постановке детективный колорит, но начисто стирает идею самопожертвования во имя любви, которая звучала в оригинальном сюжете. Теперь Одетта, узнавшая о коварном замысле, отказывает Раджами во взаимности не из жертвенного побуждения, а просто от обиды.
Одетта (Марина Шульга) была прекрасно одета и прекрасно пела, однако ее образ, из-за некоторых изменений либретто, потерял драматическую глубину: она стала не благородной дамой, а просто обидчивой актрисой. Раджами (Владислав Емелин), то есть мнимый принц, остается единственным драматическим героем со сколько-нибудь сложным психологическим рисунком роли, — героем, за которого переживаешь.
Интересно отметить, что в программке режиссер отчасти оправдывается: «Наивно, приходя на оперетту, ждать от нее чего-то философского, концептуального и углубленного, оперетта способна подарить надежду, радость, успокоение, хорошее настроение и самые светлые чувства». Здесь же следует экскурс в историю оперетты, которая дошла с советской армией до Берлина. Заявленное настроение режиссера, как и быстро надоедающие заклинания «экскурсовода», погружает нас в образ театра-музея, ретро-театра, сколь красивого, столь и далекого от нашей с вами жизни. Словно красивый, яркий, хорошо сделанный диснеевский мультфильм, только было чуть более декоративным. Подходящий фон для того, чтобы сделать селфи, – как это и делают кривляющиеся «школьницы», обрамляющие повествование.
Viva Kalman, одним словом.
Вера Сердечная
В 2015 году оперетту вернули на сцену музтеатра уже в обновленном виде: ее поставила, отредактировав либретто, москвичка Инара Гулиева. В одном из интервью она поясняла: оперетта отличается от мюзикла сюжетно главным образом тем, что в ней возможен только хэппи-энд.
Хэппи-энд нам обещают в спектакле с самого начала. Обещают настолько настойчиво, что от этого быстро устаешь. Постановщик намекает нам, что мы попали не столько в театр, сколько в музей: акты действия обрамлены вводными частями, когда карикатурная учительница с начесом водит за собой по сцене не менее карикатурных школьниц, объясняя им, что различные исторические эпохи характеризовались одинаково «стабильной нестабильностью, устойчивой неустойчивостью» и так далее. И только в оперетте, утверждает навязчивый экскурсовод, «все будет хорошо». Собственно, после этого бесконфликтного утверждения, наверное, спектакль можно было и не смотреть: ведь все уже рассказали. Так или иначе, эта вставка удешевила и как-то опошлила действо, которое было задумано очень красивым визуально.
Оперетта вышла действительно красивой, по-премьеровски пышной, частично стилизованной под 1930-е годы. Работа художника по костюмам Натальи Земалиндиновой придала визуальному облику героев стилевое единство, расставив и цветовые акценты, а сценограф Татьяна Баранова создала объемные, роскошные пространства. Живая музыка Кальмана лилась, журчала, создавала настроение некой ретро-экзотики; оркестр заработал дружные аплодисменты публики. Хор Музыкального театра удачно поддерживал настроение и создавал стилистический фон эпохи, – здесь были продемонстрированы самые разные вариации костюмов эпохи джаза.
Также вполне успешной была комическая сторона происходящего, хотя юмористические вставки порой казались длинноватыми. Трио очаровательной Мариэтты (Наталья Бызеева), обаятельного Филиппа (Алексей Григорьев) и яркого Наполеона (Валерия Сехпосова), дуэт Пимпринетти (Вячеслав Егоров) и рвущейся на сцену Нинон (Наталья Арзяева) составили прочное комическое основание действия, наблюдать за развитием этих линий было увлекательно. Были найдены и отыграны забавные гэги, в том числе с отсылкой к музыке совсем иных эпох: «Ямщик, не гони лошадей» и «Я свободен!», совсем как у «Арии» (эти моменты узнавания откровенно радовали публику). Звучали уместные шутки: так, Пимпринетти радуется тому, что в театре такой аншлаг, что произошло уже четыре несчастных случая, а Филипп оправдывается перед женой за храп: «Обычно в театрах я сплю очень тихо». Танец «инвалидов сцены» (с костылями), яркая аллюзия к мертвым душам из недавней лайт-оперы, сорвал бурные аплодисменты.
Однако все эти усилия, как и неплохие музыкальные номера, отчего-то не склеивали оперетту в один увлекательный и яркий текст, как она, несомненно, была задумана. Может быть, отчасти это случилось потому, что Инара Гулиева довольно решительно перекроила либретто. Оказалось, что и принц тут не настоящий, а всего лишь актер, который поначалу должен отправить Одетту в Индию только затем, чтобы она больше не мешала мадам Пимпринетти. Этот поворот придает постановке детективный колорит, но начисто стирает идею самопожертвования во имя любви, которая звучала в оригинальном сюжете. Теперь Одетта, узнавшая о коварном замысле, отказывает Раджами во взаимности не из жертвенного побуждения, а просто от обиды.
Одетта (Марина Шульга) была прекрасно одета и прекрасно пела, однако ее образ, из-за некоторых изменений либретто, потерял драматическую глубину: она стала не благородной дамой, а просто обидчивой актрисой. Раджами (Владислав Емелин), то есть мнимый принц, остается единственным драматическим героем со сколько-нибудь сложным психологическим рисунком роли, — героем, за которого переживаешь. Интересно отметить, что в программке режиссер отчасти оправдывается: «Наивно, приходя на оперетту, ждать от нее чего-то философского, концептуального и углубленного, оперетта способна подарить надежду, радость, успокоение, хорошее настроение и самые светлые чувства». Здесь же следует экскурс в историю оперетты, которая дошла с советской армией до Берлина. Заявленное настроение режиссера, как и быстро надоедающие заклинания «экскурсовода», погружает нас в образ театра-музея, ретро-театра, сколь красивого, столь и далекого от нашей с вами жизни. Словно красивый, яркий, хорошо сделанный диснеевский мультфильм, только было чуть более декоративным. Подходящий фон для того, чтобы сделать селфи, – как это и делают кривляющиеся «школьницы», обрамляющие повествование.
Viva Kalman, одним словом.
Вера Сердечная
События
- 3382
- NastyaVasilchenko
глумлениятворчества, осуждает вольности трактовок в опере. Непоследовательно как-то.