«Крик совы»: чекисты и детектив

Российское телевидение редко радует чем-то настолько, что об этом хочется писать. Поэтому приятно на общем удручающем фоне находить небанальные и хорошо реализованные проекты. Сегодняшний обзор посвящен десятисерийному сериалу «Крик совы», показ которого на днях завершился на Первом канале.

Есть у сериала и другое название — «Особые полномочия», которое подходит ему куда больше и к тому же отсылает к традиции называния фильмов в пятидесятые годы, когда и происходит действие.



Осенью 1957 года в Острове, маленьком районном городке Псковской области, происходит ограбление магазина, и в возникшей перестрелке ранят капитана милиции Юрия Сиротина. Врач, делавший ему операцию, слышит, как в бреду Сиротин говорит на немецком языке. Оно вроде бы и понятно: в войну капитан был разведчиком, немецкий ему знать было положено по службе, однако произношение его самое чистейшее, да и странно на чужом языке звать родных.

Разбираться в ситуации приезжает капитан КГБ Иван Митин. Дальше дело начинает раскручиваться как по туго свернутой спирали, захватывая всё больше действующих лиц — как и положено хорошему детективу. Тут есть и шпионы, и матерые уголовники всех мастей, и репрессированные, и перебежчики, и связные, и серийные убийцы, и самые разные граждане города Остров.



И это действительно хороший, крепкий детектив, который до последнего заставляет гадать, кто же главный преступник. Сюжет развивается быстро, так что скучать не приходится, и в то же время без безумных скачков в логических умопостроениях, когда зритель чувствует себя умственно отсталым и долго соображает, что же он пропустил.

Однако это еще и детектив на историческом материале, мало того, на нашем родном историческом материале. И тут можно было впасть либо в ностальгическое умиление (ура-патриотизм и слоники на покрытых салфетками буфетах), либо в повествование о жертвах кровавой гэбни — это очень часто случается с нашим кинематографом в последние годы. Однако сериал выбрал скорее путь «Места встречи изменить нельзя» — и стилистически, и интонационно. Не всё получилось удачно, но сам подход импонирует.



В частности, я не назвала бы удачным выбор интерьеров и реквизита для съемок. Они, без сомнения, настоящие: и настольные лампы, и книги, и стаканы, и столы, и тумбочки. Прямиком из 50-х годов. Только-только извлечены со старых чердаков, отмыты — и снова в дело. И бараки тоже родом из пятидесятых. Однако они в пятидесятых должны быть только-только построены, а тут они старые, местами с отваливающимися досками, перекосившимися дверями, со стен облезает старая краска. Такое ощущение, что в 50-х не было ни одной новой вещи — кроме пальто главного героя.

Главный герой тут — капитан КГБ. И это странно на фоне тенденций последних лет, тем более что Митин — человек хороший, искатель правды, а не идейный борец с врагами народа. Самое интересное, что кругом действительно оказывается полно «врагов»: и бывшее предатели, и шпионы (что довольно сомнительно с исторической точки зрения, но уж ладно). И сериал мог бы стать образцовой агиткой, оправдывающей КГБ — однако он этого не делает. Здесь не умалчивают ни репрессий, ни методов, которыми пользовались чекисты, ни общей нелюбви к ним народа.



Дело в том, что как когда-то и у братьев Вайнеров, тут за детективным сюжетом скрывается четкая мировоззренческая установка. Если Вайнеры говорили о том, что представитель закона морально должен быть выше уголовников, то тут авторы говорят о том, что людей надо судить по делам, а не по стереотипным представлениям о социальной группе, к которой они принадлежат.

К этой мысли ведут сразу несколько сюжетных линий: про шпионов, про бандитов, про любовь и про отношения Митина и местного майора милиции (этакой не вполне удачной смеси Жеглова и Шарапова).

Однако есть и еще одна линия — «философская», и она постепенно подводит к мысли о том, что не всякая правда одинаково полезна и что иногда счастье в неведении. И речь идет не только о каких-то семейных, частных знаниях, но о правде, общей для всех советских людей: о поведении человека во время репрессий или во время оккупации.



Интересно, что мысль об общей вине и общей невиновности нации, о неразличении этой вины и невиновности звучала и в недавнем немецком сериале «Наши матери, наши отцы».

Философская линия явно выделяет сериал из подобных детективов на историческую тему, хотя и добавляет ему мрачности. В нем есть над чем подумать, а судя по обсуждениям в блогах — есть и о чем поспорить. И пусть сериал не безупречен, он заслуживает внимания. Хотя бы просто как детектив.


Полина Скурихина