«Нимфоманка», часть вторая: чего мы не увидим
В Краснодарском крае запретили к показу фильм Ларса фон Триера «Нимфоманка» в бюджетных кинотеатрах и рекомендовали частным демонстрировать фильм только после полуночи. Кинообозреватель Кублога Лев Рыжков побывал на пресс-показе картины в Москве.
Почему-то мне кажется, что второй части эпического полотна фон Триера российский зритель не увидит. Даже пресс-показ сопровождали странности. Сначала необъяснимо перенесли предпремьеру – с утра, удобного всем, на почти что вечер следующего рабочего дня. И пускали абсолютно всех, не сверяясь со списками. А по окончании фильма на выходе из зала стояла съемочная группа. Притом приставали с вопросами люди из зомбоящика исключительно к одной категории зрителей – немолодым тетенькам со взволнованными лицами. Тогда я не придал этому значения. А сейчас вот придаю. Снимающим коллегам, похоже, требовалось показать возмущение увиденным. Желательно, истеричное и искреннее.
Такие дела.
А ведь фильм, действительно, возмутительный. Если вы смотрели первую часть, то она по сравнению со второй практически целомудренна. Сценарий словно бы писал литератор Сорокин – но не нынешний, не социальный сатирик, а громомечущий монстр времен «Тридцатой любви Марины».
Порно ли это? В принципе, формальные признаки соблюдены. Все, что не надо, показано. Никаких стеснительных экивоков и затемнений. Все очень жестко, ребята.
И, в то же время, порно – жанр узко функциональный, в частности, у героев «дас-ист-фантастиш» абсолютно не задействован мозг. Порно – это возвратно-поступательные взаимодействия «мясных машин» (в терминологии уже упоминавшегося Сорокина).
В «Нимфоманке» у «мясных машин» есть душа. И душа — страдающая. Притом, их терзания совершенно аморальны. Во всяком случае, оправдать героиню Шарлотты Гензбур невозможно с точки зрения любой из актуальных моралей. Хотя сочувствие к ней возникает. Стареющую распутницу жаль. Порой до слез.
Вообще, «Нимфоманка», особенно ее вторая часть, заставляет задуматься. И не обязательно о сексе. Аморальный маэстро-режиссер ведет нас к размышлениям о человеческой природе. Но как заставить человека включить мозг? Наше восприятие давно уже обросло панцирем штампов, броней предрассудков, ощетинилось шипами прописных истин. Чтобы достучаться до разума, необходим молот. Вот для этого и понадобилась сексуальная составляющая.
Зрителям в зале может стать неуютно. Ибо выбита дверь восприятия, и озорник-Триер топчется по кухне вашей души, как гастарбайтер-сантехник в грязных сапогах.
От просмотра порно становится тяжело в нижней части тела. От просмотра «Нимфоманки» — тяжело и неуютно совсем в других областях организма. «Нимфоманка» — это разрушающее мозг цунами образов и смыслов. Мощь – примерно как у лучших страниц Льва Толстого. Кстати, аллюзии на Льва Николаевича в фильме есть. И на Антон Павловича – тоже.
Еще есть игра Шарлотты Гензбур. Я не могу назвать ее великолепной. Это игра страшная. Совершенно за гранью. Невозможная игра. Никто из актрис сделать такое, и на таком нерве – просто не сможет. Папа Шарлотты – шансонье и либертен Серж – был бы жив, дочкой бы гордился.
Ларс фон Триер, возможно, самый свободный режиссер на свете. И вчерашний запрет кубанской власти для него исключительно приятен. Этот факт позначимей фестивальных цацек. Это – пропуск в вечность. В эпоху штамповок и высокотехнологичных поделок такая реакция стоит дорогого. Какому художнику не лестно, когда его запрещают серые кабинетные люди? Это гарантированный интерес на несколько поколений вперед. Хулиган с мировым именем сейчас радостно топорщит в улыбке тарковские свои усы, уж будьте уверены.
Ну и напоследок про чувство у начальства. Почему-то ни у кого не вызывают возмущения ни пошлые водевили про трансвеститов-спортсменов, ни батальные 3D-ахинеи с миллионными бюджетами. Их и детям смотреть можно, чего уж там. Грустный смайлик.
Три клубка
Лев Рыжков
Рецензия на первую часть фильма:
Почему-то мне кажется, что второй части эпического полотна фон Триера российский зритель не увидит. Даже пресс-показ сопровождали странности. Сначала необъяснимо перенесли предпремьеру – с утра, удобного всем, на почти что вечер следующего рабочего дня. И пускали абсолютно всех, не сверяясь со списками. А по окончании фильма на выходе из зала стояла съемочная группа. Притом приставали с вопросами люди из зомбоящика исключительно к одной категории зрителей – немолодым тетенькам со взволнованными лицами. Тогда я не придал этому значения. А сейчас вот придаю. Снимающим коллегам, похоже, требовалось показать возмущение увиденным. Желательно, истеричное и искреннее.
Такие дела.
А ведь фильм, действительно, возмутительный. Если вы смотрели первую часть, то она по сравнению со второй практически целомудренна. Сценарий словно бы писал литератор Сорокин – но не нынешний, не социальный сатирик, а громомечущий монстр времен «Тридцатой любви Марины».
Порно ли это? В принципе, формальные признаки соблюдены. Все, что не надо, показано. Никаких стеснительных экивоков и затемнений. Все очень жестко, ребята.
И, в то же время, порно – жанр узко функциональный, в частности, у героев «дас-ист-фантастиш» абсолютно не задействован мозг. Порно – это возвратно-поступательные взаимодействия «мясных машин» (в терминологии уже упоминавшегося Сорокина).
В «Нимфоманке» у «мясных машин» есть душа. И душа — страдающая. Притом, их терзания совершенно аморальны. Во всяком случае, оправдать героиню Шарлотты Гензбур невозможно с точки зрения любой из актуальных моралей. Хотя сочувствие к ней возникает. Стареющую распутницу жаль. Порой до слез.
Вообще, «Нимфоманка», особенно ее вторая часть, заставляет задуматься. И не обязательно о сексе. Аморальный маэстро-режиссер ведет нас к размышлениям о человеческой природе. Но как заставить человека включить мозг? Наше восприятие давно уже обросло панцирем штампов, броней предрассудков, ощетинилось шипами прописных истин. Чтобы достучаться до разума, необходим молот. Вот для этого и понадобилась сексуальная составляющая.
Зрителям в зале может стать неуютно. Ибо выбита дверь восприятия, и озорник-Триер топчется по кухне вашей души, как гастарбайтер-сантехник в грязных сапогах.
От просмотра порно становится тяжело в нижней части тела. От просмотра «Нимфоманки» — тяжело и неуютно совсем в других областях организма. «Нимфоманка» — это разрушающее мозг цунами образов и смыслов. Мощь – примерно как у лучших страниц Льва Толстого. Кстати, аллюзии на Льва Николаевича в фильме есть. И на Антон Павловича – тоже.
Еще есть игра Шарлотты Гензбур. Я не могу назвать ее великолепной. Это игра страшная. Совершенно за гранью. Невозможная игра. Никто из актрис сделать такое, и на таком нерве – просто не сможет. Папа Шарлотты – шансонье и либертен Серж – был бы жив, дочкой бы гордился.
Ларс фон Триер, возможно, самый свободный режиссер на свете. И вчерашний запрет кубанской власти для него исключительно приятен. Этот факт позначимей фестивальных цацек. Это – пропуск в вечность. В эпоху штамповок и высокотехнологичных поделок такая реакция стоит дорогого. Какому художнику не лестно, когда его запрещают серые кабинетные люди? Это гарантированный интерес на несколько поколений вперед. Хулиган с мировым именем сейчас радостно топорщит в улыбке тарковские свои усы, уж будьте уверены.
Ну и напоследок про чувство у начальства. Почему-то ни у кого не вызывают возмущения ни пошлые водевили про трансвеститов-спортсменов, ни батальные 3D-ахинеи с миллионными бюджетами. Их и детям смотреть можно, чего уж там. Грустный смайлик.
Три клубка
Лев Рыжков
Рецензия на первую часть фильма:
- «Нимфоманка 1»: Женский секс-тур — www.kublog.ru/blog/kino/3607.html
- 5970
- daryatomilova
Вся Москва рекламными билбордами и растяжками с фильмом затянута.