Виталий Бондарь: главной достопримечательностью Екатеринодара была непролазная грязь

В промозглое дождливое воскресенье вытащить кого-то из дома непросто. Но вопреки капризам погоды краснодарцы собрались послушать вторую лекцию Виталия Бондаря об истории Екатеринодара. Тема ее — «Екатеринодар. Жизнь войскового града» — объединила вместе все поколения, независимо от профессии и статуса.

Многие приехали из станиц и пригородов, чтобы после лекции задать вопросы об истории их малой родины и судьбе культурных памятников в станицах Медведовской, Елизаветинской и даже о судьбе Еврейского кладбища в Краснодаре.

Сегодня, как потом заметила мама одного ребенка, которому в школе неинтересно преподают краеведение, очень многое преподносится скучно, факты не всегда проверяются. Ей так понравилась лекция, что она решила сподвигнуть лектора составить новый учебник, но эксперту удалось ускользнуть от выполнения столь почетной миссии. Зато уж в отсутствии уточнений и пояснений упрекнуть Виталия Бондаря было не в чем. То и дело он, цитируя источник, вносил поправки, делал экскурсы в историю черноморских казаков.



И надо признаться, многое из услышанного на лекции помогло понять особенности не только того, как развивался город, но и особого менталитета его жителей.

""Город Екатеринодар стоит в низком болотном месте. Улицы имеет широкие, занимает большое пространство, где жителей всех должно полагать не более пяти тысяч". На самом деле меньше — трех тысяч", — уточняет Виталий Бондарь, цитируя одного из путешественников.

Прибывшие из Приднестровья казаки (запорожцев было от силы процентов 40) были разных национальностей и вероисповедания, об этом говорят их фамилии: Выкрест, Перекрест, Лях, Арнаут, а также «рожденные в законе иудейском», как, например, Степан Заводовский (отец тогда еще будущего атамана Николая Заводовского, генерал-лейтенанта, командующего правым крылом Кавказской линии) — бывший запорожец, записавшийся в Черноморское войско.

Путешественники, побывавшие в нашем городе в разные годы, упоминали о сходстве города с сельским поселением. Шарль Сикар, посетивший Екатеринодар в 1808 году, писал:

«Город в окружность столь же велик, как и Париж. Улицы в нем чрезвычайно широкие, а места – обширные равнины, которые дают хорошую пастьбу для лошадей и свиней. Дома построены в одно жилье (комнату – прим. В.Б..) и крыты соломой (камышом – В.Б.). У каждого есть свой сад, а иногда и маленький в сторонке лесок».

Двухэтажных домов в городе не было, а среди одноэтажных преобладали глинобитные саманные дома (землянки), турлучные — как дом атамана Федора Яковлевича Бурсака, у которого однажды гостил генерал-губернатор Новороссии Ришелье, и очень редко – срубы, как дом Якова Герасимовича Кухаренко, где сейчас расположен Литературный музей Кубани).

Екатеринодар и Екатеринодарская крепость существовали отдельно друг от друга, это не был город-крепость, где все постройки находились внутри, за крепостной стеной. В крепости из построек военного назначения были деревянные и каменные казармы (курени), где селились казаки, не имеющие усадеб в городе, и престарелые казаки (они доживали свой век в богадельне), денежная кладовая, провиантский магазин, каменный пороховой погреб и каменный артиллерийский арсенал.

Городская застройка подчеркивала различия в служебном положении и в достатке: в панском жилище было много окон, в доме урядника к крыльцу пристраивали присядки, украшали хату урядничьими галунами. Особым признаком довольства и достатка в доме была увенчанная острым колпачком с петушком дымовая труба. Часть зданий (Дворянское собрание, Войсковой театр) в XIX проектировались в традициях классицизма, а присутственные места и здания так и оставались турлучными постройками, обшитыми досками. Всем видом своим город походил на поселение.



Сбитнев вспоминал в 1820 году: «Екатеринодар <...> город обширный, но худо выстроенный», и он был не одинок в такой оценке. Николай Зимин 30 лет спустя назвал Екатеринодар «Черноморской станицей».

Возводились в городе и храмы. Виталий Бондарь рассказал, как в 1795 году черноморцы попросили у Суздальского пехотного полка походную церковь из парусины, на четырех столбах с булавками и писанным на холсте иконостасом, и как бы «забыли» ее вернуть. Письмо из полка 1797 года с требованием вернуть церковь осталось без ответа. Наоборот, ее обшили вертикальной шалевкой поверх досок, укрыли камышом, и простояла она аж до 1802 года. Когда в мае возвели деревянный, без фундамента, Воскресенский Войсковой собор, церковь разобрали. Сам же, выдержанный в стиле украинского барокко, собор был главным храмом черноморцев до 1872 года, пока не был освящен белый Войсковой собор Св. благоверного князя Александра Невского.



Виталий Бондарь рассказал и о том, что стоявшая на месте семипрестольного кафедрального собора церковь Св. Великомученицы Екатерины была заложена по инициативе К.В. Россинского в 1813 году в память казаков, павших в войне с Наполеоном (то есть за два года до завершения заграничных походов русской армии в 1815 году). Когда в 1914 собор освятили, церковь перенесли в Северную межу (ныне пос. Калинина), там она и простояла до пожара в 1978 году.

Сегодня Краснодар застраивается хаотично, без учета особенностей архитектурного облика города: фасады некоторых зданий и заборы посреди города (приводимые сегодня, как сказал под смех слушателей Виталий Бондарь, «к единому розово-серому знаменателю»). И сегодня никто не думает, что, возможно, это особенность кубанского менталитета?

Внешний облик зданий и фасадов на главной улице Екатеринодара — Красной — начал вызывать озабоченность лишь в 1863 году Тогда наказной атаман, генерал-майор Николай Агапович Иванов издал указ о том, чтобы жители города и временно проживающие в нем подписывали в Войсковом правлении утверждения на фасады. Без этого постройка не разрешалась. Однако и сегодня ситуация почти не изменилась.



Как бы в пику создаваемому сегодня яркому образу Краснодара Виталий Бондарь много интересного рассказал о «главной достопримечательности» Екатеринодара конца XVIII – XIX веков – знаменитой черноземной грязи. Эта реплика была встречена смехом всех, кто был в зале.

«Главной достопримечательностью екатеринодарских улиц была непролазная грязь. На всех, кто бывал тогда в столице Черномории, она производила незабываемое впечатление, — продолжал Виталий Бондарь. — Находившийся в Екатеринодаре в 1837 году по долгу службы неизвестный офицер Навагинского полка оставил такое воспоминание: «Страшно выйти из комнаты, чтобы не утонуть… Я никогда не видывал такой грязи; еще хорошо, что скоро сохнет, а то нельзя было бы ходить, ибо верховой лошади… по брюхо». Несколько поколений екатеринодарцев передавали из уст в уста историю об одном казаке, который утонул в грязи на улице, сидя с пикой верхом на лошади. Когда грязь высохла, одна казачка, идя на базар, проколола ногу острием торчащей из земли пики. Тогда и нашли бедолагу-казака. В этой байке есть большая доля правды – многие жители Екатеринодара выезжали верхом, чтобы закрыть ставни, а некоторые горожане месяцами не видели друзей и родственников, потому что не могли до них добраться».

Вот как писал о грязи В.Ф. Золотаренко в своем труде «Плач Василия по реке Кубани» в 1840 году:

«Когда же наступает осень, то грязь бывает до того глубока, что не ходят, а бродят по колени. Накопляющаяся от дождей вода в улицах совершенно не имеет никакого истока, а стоит до тех пор, пока летнее солнце или ветры не высушат ее. Мужчины в такое время ездят верхом, а кому надо проехать в коляске, то не пара, а четверка лошадей с трудом везет ничем не нагруженный экипаж. Бедняки из опасения лишиться сапог в грязи подвязывают голенище выше колен. Грязь бывает до того густа и клейка, что лошадь едва идет. На многих улицах вы видите торчащие повозки. Все улицы, особенно продольные, принимают вид как будто озера».

В те времена, по воспоминаниям, «дамы, чтобы добраться до войскового собрания <...> либо к другим развлечениям, должны были ехать на волах и надевать чоботы, переобуваясь в туфельки уже в клубе. Чиновники, чтобы добрести до своих институций, должны были пробираться дворами, дразня и отбиваясь от собак...».

… Видимо, по иронии судьбы из зала, где читалась лекция, мы вышли на улицу дождливого, серого и — да, грязного — города. Вот только после услышанного из уст историка возник вопрос: а действительно ли сегодняшний Краснодар настолько грязный? Или мы давно не смотрели по сторонам и не интересовались историей города, в котором живем?

Светлана Ахмадеева

Читайте также:

• Город, в котором мы не жили
• Убийственный бренд, который перечеркивает историю Краснодара
• Виталий Бондарь прочитал открытую лекцию