Театральное закулисье: снимать не "пот", а тайну

Увлеченных фотографией краснодарцев 2 апреля позвали на «Булгаковский завтрак». Поводом для встречи за чаем с пастилой послужил один из участников фестиваля театральной фотографии — проект «Собачье сердце» Марины Володько.

За основу проекта была взята одноименная повесть Михаила Булгакова. Актеров Молодежного театра — заслуженного артиста Кубани Виктора Плужникова (профессор Преображенский), Илью Сердюкова (доктор Борменталь), Евгения Парафилова (Шариков) фотограф снимала в «Краснодоге», где роль Шарика сыграл бывший обитатель приюта — пес по кличке Томас.

Знаменитый обед, за которым профессоор Преображенский дает доктору Борменталю советы, чем закусывать русскую водку, снимался в ресторане «Екатеринодар». До встречи я, конечно же, перечитала и саму повесть, и посмотрела фильм В. Бортко. С Ильей Сердюковым мы до завтрака обсудили, что же это за горячая «штучка», которую так настойчиво предлагал профессор своему коллеге. Помните, как у Булгакова?

"- Э… м-м… доктор Борменталь, умоляю вас: мгновенно эту штучку… Сам он с этими словами подцепил на лапчатую серебряную вилку что-то похожее на маленький темный хлебик. Укушенный последовал его примеру. Глаза Филиппа Филипповича засветились.
– Это плохо? – жуя, спрашивал Филипп Филиппович. – Плохо? Вы ответьте, уважаемый доктор.
– Это бесподобно, – искренно ответил тяпнутый.
– Еще бы… Заметьте, Иван Арнольдович: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует с закусками горячими. А из горячих московских закусок это – первая. Когда-то их великолепно приготовляли в “Славянском базаре”".

Во время завтрака нам предложили попробовать эту самую «штучку», а затем и угадать, что это такое.

– Грибы?
– Нет.
– Мозги, – сказала я.
– То, чего Шарикову не хватает, – сказал кто-то за столом.
– В общем, это гипофиз, – рассмеялся Илья Сердюков.

Оказалось, что это — посыпанный зеленым лучком, обжаренный в масле с перцем костный мозг на черном хлебе, и именно его описывает своей книге «Москва и москвичи» В. Гиляровский.

«Вот так и раскрываются тайны литературной кухни», – заметила директор фестиваля театральной фотографии Евгения Карпанина.

После мы начали обсуждать то, зачем собрались, — нужно ли открывать занавес зрителю до театрального звонка перед началом спектакля; стоит ли показывать фоторепортажи с театральных репетиций, костюмы и реквизит, который смотрится на сцене из зала как настоящий, а вблизи разочаровывает и даже пугает; будет ли это интересно и не разрушит ли тайну, за которой зритель приходит в театр; и не станет ли в конце концов театральный репортаж еще одним разрушителем театрального чуда наряду со скандальными публикациями и «воспоминаниями» отвергнутых женщин или «друзей»-завистников, не поделивших славу с покойным артистом, обделившим их ролью режиссером.

«До того, как я подал документы в театральный вуз, – начал диалог Илья Сердюков, – я не был за кулисами ни разу. Скажу больше, не мечтал в детстве быть актером. Сделать выбор мне помог Андрей Миронов, ставший талантливым артистом вопреки родителям, отсутствию слуха и голоса. Его легкость воплощения разных ролей вызывала восхищение и желание делать так же. Стоит ли открывать зрителю занавес? Думаю, нет. Должна оставаться загадка. Я не сторонник открытия закулисных тайн, вытаскивания наружу грязного белья (сколько любовниц, детей, жен, какая ориентация, ужасный характер…). Это касается и ушедших, и живых актеров. Показывать закулисье – то же самое: из какой ткани шились костюмы, какой грим накладывают на лицо, из чего сделан реквизит, который смотрится из зала как дорогой антиквариат, а на самом деле всего лишь папье-маше или крашеное дерево… Мы помогаем зрителю на время попасть в Волшебную Страну. Он сядет в зале, затаит дыхание, а когда все закончится, выдохнет: «Вот это да!» и уйдет. Зачем разрушать тайну?»

Такое начало нимало не смутило театрального фотографа Татьяну Зубкову. Вспомнив, как после встречи с балетом «Спящая красавица» она долго мечтала быть балериной, как в итоге оказалась в театре, где даже выходила на сцену в спектакле Станислава Гронского в бессловесной роли пионерки, собиравшей металлолом, она продолжила:

«Фотограф, попав за кулисы, снимает не „пот“, а тайну. Он не разоблачает, а усиливает ее, еще больше напускает туману, создает романтическую ауру».

«Мы показываем только атрибуты, — продолжила провоцировать спорщиков Евгения Карпанина. — В отличие от театров, которые во время «Ночи в театре» устраивают «массовый забег» зрителей по закулисью».

«Да, должна быть тайна, особенно для ребенка, пришедшего в театр за волшебством, за чудом, – присоединилась к разговору корреспондент телеканала «Кубань 24» Екатерина Славянская. – Для меня театр начинался с Краевого театра кукол. Волшебное место: фонари, особый запах в зале… Сейчас, снимая в театрах сюжеты для программ, стараюсь найти «крючок» для зрителя, чтобы заинтересовать, например, 50 или 100 килограммов яблок съел в период репетиций главный герой. Ребенок же не должен видеть закулисье. А взрослому зрителю надо приоткрывать занавес, но не распахивать дверь. Должен быть баланс во всем».

В беседу включился блогер Алексей Пряник:

«Мама с малолетства приобщала меня к культуре: литературе, театру, — вспоминает Алексей. – Выгнать меня, читающего книжку, погулять было наказанием. Театров видел много, потому что жил в разных городах: Волгограде, Туле, Москве, теперь в Краснодаре. Театр везде разный, это волшебство. Надо ли водить зрителей на кухню? Возможно, да, но не так, чтобы с мрачным видом ворошить грязное белье. У артистов своя жизнь, своя работа. И показывать ее надо, не переходя грань дозволенного. Когда вы хотите узнать о каком-то блюде, вы можете спросить его рецепт, а можете стоять над душой у повара и смотреть, как он готовит, мешать ему. Применительно к театру: лучше узнать рецепт».

Фотографы работают незаметно: они маскируются в опилках, прячутся за реквизит… Но ведь сами театры и устраивают этот «массовый забег» по закулисью, вытаскивая «золотого» льва из папье-маше, поролоновые «гири»… Как к этому относиться?

– Это атрибуты, – говорит Алексей, – а не процесс.

– Но ведь от того, что золотой дворец вблизи не настоящий, его ценность падает, – спорит Евгения.

– Но из зала он потом все равно смотрится как золотой. Благодаря бутафорам, – дополняет Илья Сердюков.

– …осветителям, – вставляю я, вспомнив любимую с детства повесть о театральных цехах, где свет назван «волшебной палочкой театра», меняющей все на сцене…

– …создается волшебство, – заканчивает фразу Илья вместе со мной. – Да и на экскурсии идут те, кого мы, актеры, видим в зрительном зале не раз и не два, – постоянные зрители. Человек, попавший в театр случайно, первый и последний раз в жизни, на экскурсию не пойдет. Идут те, кому интересно. Но и им не надо открывать все тайны. На минуту заглянув на кухню, мы увидим, как работает повар, но не узнаем всех его секретов.

– О театре надо писать без погружения в быт, в личную жизнь, – констатирует Татьяна Зубкова. – Не надо копаться в личной жизни знаменитостей, лишнее слово может быть опаснее фотографии. Мне же всегда неловко, я стараюсь не мешать людям. Фотограф не главный человек в театре. Это важно. Он не должен быть заметен.



На этой ноте дискуссия завершилась.

Волшебный мир кулис манит к себе фотографов, зрителей, но не надо его распахивать. Не надо стирать тонкую грань между волшебством и его созданием… Детям надо оставить чудо, взрослым – показать, приподняв краешек занавеса, что чудо делают люди, которым судьба подарила профессию волшебников. Они покажут вам, как покрытая бронзовой краской картонная статуя превратится на сцене в монумент, как знакомая вам по ролям современниц актриса станет в гриме графиней преклонных лет. Но пока будет идти спектакль, вы не вспомните об этом.

И только выставка в театральном фойе вернет вас к мысли о том, что театральное искусство создается там, за кулисами.

Светлана Ахмадеева

Материалы по теме:

• Молодые фотографы кинулись
• Смотрите сиквел фотофестиваля уже в апреле
• Классическое «выносимое» искусство