«Ильгет»: необходим бунт против пустоты

Любишь Гарсиа Маркеса, его «Сто лет одиночества» и «магический реализм»? Тогда попробуй прочитать роман «Ильгет» Александра Григоренко — последнего из представляемых нами претендентов на завоевание «Большой книги – 2014».

Здесь много буйной фантазии, причудливых историй семей, родов и народов. Жизнь и смерть часто теряют устойчивые границы.

Только знай: не будет едва заметной авторской улыбки, столь важной для латиноамериканцев. И до конца романа останешься ты под мощным ударом нравственных вопросов, под «русским стилем», который заставит тебя в сибирской тайге XIII века наблюдать за героями, решающими проблемы Толстого и Достоевского. Не шаманы правят в «Ильгете», а мысли о соответствии своей судьбы истине, которую стоит познать.

Самый «достоевский» герой романа – Ябто: отец семейства, охотник и воин. После утраты сыновей и убийства озверевшей от горя жены Умы «неподъемная громада предстоящей жизни сдавила сердце Ябто удушающей болью».

«Ты попадаешь в мир неизвестно откуда, будто снежинка черед дымовое отверстие, и исчезаешь неизвестно куда. Все остальное – шалости бесплотных…», — заключает герой, ощущая себя во вселенной, лишенной смысла.

Необходим бунт против пустоты, которая пожирает всякую надежду. Ябто собирает вокруг себя тех, кто носит в душе «темную обиду». Ябто предлагает своим воинам мир, где «лучшие не умирают вместо худших» и кругом царит полная справедливость. Но для победы надо убивать, убивать, убивать… Таежному герою, совмещающему Петра Верховенского с Иваном Карамазовым, суждено погибнуть.

Самый «толстовский» персонаж романа Григоренко — Ильгет. Он же – Вэнга, он же – Заморыш, а также – Слепой-и-Глухой, едва не ставший мусульманином Ильханом.

Был слабеньком сынком мощного Ябто, но понял, что истинные родители утрачены в младенчестве. Бежал в поисках собственного пути и стал косвенной причиной смерти сыновей приемного отца.

Отомстил за смерть брата Лара и тут же оказался вождем племени, лишенного мужчин. Нашел мать, узнал свои родовые корни, женился, стал мудрым главой семейства, и — был сметен внезапно появившимися монголами, строящими для Чингисхана новый мир.



Стремительный въезд в текст безжалостных монголов – самый парадоксальный композиционный ход в романе Григоренко. Юраки и ненцы, тунгусы и остяки… Бесконечные таежные разборки! Подбираешься к стоянке, перекидываешься парой фраз с местными и — вырезаешь всех!

От этого сюжета, повторяющегося в разных вариациях, начинаешь уставать, но – вдруг! – леса и снега разрываются, уступая место чудовищной исторической силе, переносящей Ильгета в жаркие пространства разрушаемых монголами мусульманских городов.

Сумев выжить в безнадежной давильне, Ильгет обнаружил себя на пустынных улицах убитого Самарканда. Он – нищий, умирающий от голода. Ильгет – человек, готовый говорить с Пустотой и «прекратить бессмысленный путь».

И тут следует широкий взмах мелодраматического финала. Герой в невозможной ситуации находит жену Нару. Она вскоре умирает и успевает послать супругу мысль о «замысле и воле», обретаемых в «пережитых страданиях».



Слишком просто? А разве не прост в своих нравственных выводах Лев Толстой, старавшийся избегать лукавства двойственных моральных сентенций?

Общее движение в романе, связанное с судьбой Ильгета, меня не слишком вдохновляет. Все находится под рациональным контролем автора, превращающего почти первобытного остяка в личность, соответствующую канонам прежде всего XIX века.

Мне нравится в «Ильгете» бессистемность прекрасных эпизодов. Вот Ума, недобитая и брошенная мужем Ябто, спасена горбатым волком. Он зализывает ее раны и неторопливо превращает несчастную женщину в счастливую волчицу, вставшую на путь мести. Вот монголы бесстрастно охотятся на зверье, прочесывают лес, постоянно сдавливая кольцо, образуя единую воющую стаю из тигров и зайцев, косуль и буйволов.

Или время от времени появляется Кукла Человека. Когда-то в юности этот рассыпающийся старик попросил о бессмертии и получил возможность пережить многие поколения, забыть о началах и временных концах, смешаться с пылью веков, а также убедиться в том, что в разные времена жизнь человека остается одним и тем же испытанием.

Алексей Татаринов

Читайте о других финалистах «Большой книги»:

• «Завод «Свобода»: ни поцелуев, ни похорон, ни арестов, ни несчастных случаев — www.kublog.ru/blog/Litkritika/4845.html
• «Время second-hand»: исповедь нудного псевдоинтеллигента — www.kublog.ru/blog/Litkritika/4942.html
• «Воля вольная»: охватывает высокое чувство бессюжетности — www.kublog.ru/blog/Litkritika/5084.html
• «Крокодил»: нет прошлого и будущего — www.kublog.ru/blog/Litkritika/4802.html
• «Перевод с подстрочника»: сюжет, который не забуду никогда — www.kublog.ru/blog/Litkritika/5300.html
• Роман Сорокина «Теллурия»: «Поглаживая инстинкт» — www.kublog.ru/blog/Litkritika/2718.html
• «Возвращение в Египет»: Коля Гоголь и национальные кошмары — www.kublog.ru/blog/Litkritika/2021.html
• «Обитель» Прилепина: необходимое — www.kublog.ru/blog/Litkritika/4321.html
• Европейская нирвана в романе «Пароход в Аргентину» — www.kublog.ru/blog/Litkritika/5336.html